Всем, кто когда-либо стоял на рок-концертах перед сценой, знакомо ощущение необычайной близости, восторга, но и некоторой неловкости – когда очень легко и просто встретиться глазами с музыкантами. В театрах обычно все-таки по-другому. Исключение –  Shakespeare’s Globe – театр Глобус, основанный еще в шекспировские времена, и не очень давно заново выстроенный в Лондоне. Он стоит на берегу Темзы напротив собора св. Павла, сама сцена – под открытым небом, и во время спектаклей звуки улицы естественным образом вплетаются в звукоряд пьесы.

Этот театр был восстановлен во многом как музей Шекспира, но только его экспонаты – не неподвижные мертвые объекты, а звучащее слово, цветные образы, молодые и старые лица актеров, продолжающих традицию, которая как будто бы никогда и не прерывалась. Впрочем, не как будто – и вправду. Примерно через пять минут от начала спектакля забываешь, что все это – реконструкция и новодел, и зачарованно смотришь, как перед тобой разворачивается чудо британской актерской игры, которой нет более нигде в мире. И если купить билет в партер, то можно будет наблюдать это мастерство на расстоянии вытянутой руки, когда не остается никакого заслона, барьера, когда все происходит по-настоящему, и веришь этому безоговорочно.

Партер в Глобусе – это стоячие места (на концертах их называют танцполом), и расположены они непосредственно перед сценой. И если в более поздних традиционных театрах места в партере стоят дороже, то тут они предназначены для простого люда, который не может себе позволить  сидячие места на галерее. Конечно же, чтобы понять смысл некоторых ремарок в пьесах Шекспира, надо постоять перед сценой, и тогда станет ясно, что реплики «в сторону» или к зрителям, всегда обращены к этой веселой толпе народа, стоящей в партере. Иногда эта толпа очень большая и плотная – когда играются хиты, – а иногда, как вот совсем недавно на дневном сеансе «Зимней сказки», люди стоят очень свободно – расступаясь, когда на сцену сквозь толпу пробирается очередной персонаж.

Спектакли, играющиеся на этих подмостках, всегда минималистичны, никаких декораций, костюмы – когда есть, когда нет, музыка всегда живая, и небольшой оркестрик сидит на втором ярусе, над основной сценой. Впрочем, все это пространство всегда обыгрывается – так, в “Буре”, прекрасный невесомый Ариэль соскальзывает вниз по этим колоннам, у колонны же в “Зимней сказке” беседуют Гермиона и Поликсен, и за ними  наблюдает Леонт, затуманенный ревностью.  Центральный выход за кулисы раскрывается только для особых моментов, а трикстеры и плуты, конечно же, убегают в боковые двери – а то и в толпу зрителей.

Мне посчастливилось побывать и живьем, и виртуально на нескольких спектаклях этого уникального театра; всякий раз это был партер, просто потому, что совершенно немыслимо наблюдать эту игру дальше, чем в нескольких метрах от сцены. Что характерно, все эти постановки были очень разными, от традидионного Макбета до вызывающего и хулиганского «Сна в летнюю ночь» – сильнейшего спектакля, поставленного Эммой Райс, стоившего  ей директорского места в Глобусе – совет директоров счел ее спектакли слишком нетрадиционными, несмотря на то, что Сон пользовался огромной любовью зрителей, и, по словам многих (с чем я совершенно солидарна), передавал дух шекспировской комедии лучше, чем иные традиционные постановки.

Это трехчасовое стояние в партере Глобуса (после которого ноги совершенно отваливаются), на мой взгляд, как ничто другое приближает нас не только к опыту зрителей шекспировского времени, но и к проживанию гораздо более давнего и одновременно актуального вида искусства. Это, конечно же, опыт уличных действ, народного театра, мистерий – к которым восходят все сценические искусства, и которые роднят спектакли Глобуса с переживаниями зрителей рок-концертов. Я слышала от самих британцев, что в партере совсем не зазорно кричать, свистеть и улюлюкать; я не раз видела, как актеры хлопают зрителей по плечам, дают подержать ту или иную вещь из реквизита, не прекращая разговора с аудиторией. А уж когда в финале, перед поклонами, актеры пляшут традиционную для этого театра “джигу”, у меня всегда захватывает дух, потому что именно тогда очень явственно видишь, как это происходило и 100, и 200, и 300 лет тому назад – и ничего не прерывалось, и все это живо и по сей день, как и многие другие вещи на этом волшебном острове.

 

Katya Neklyudova, 2018

[Волшебная Англия]